Лучших своих сынов и дочерей направил Урал на фронт добровольцами в составе танкового корпуса. Среди них были и семнадцать моих земляков — нижнетуринцев.



Многие их них не вернутся, оставив свой след в истории. Будут те, кто пройдут, выстоят, победят. Потом станут в стройный ряд рабочих, у станков отстаивающих завоевания победы. Пройдет сорок, и пятьдесят, и семьдесят лет. Многое из жизни забудется. Но не забыты имена героев, о которых расскажут детям, внукам и правнукам. Из года в год в сердцах молодых уральцев останется память, на которой строится гордость сопричастности к великому подвигу - героическому поколению земляков в годину бедствия, добровольно ковавшими победу в голодном тылу и на огненных боевых рубежах Матушки-России.

Своими воспоминаниями делится и мой земляк, и ныне живущий в Нижней Туре, ветеран танкового корпуса Астраханцев Иван Иванович:



- Я попал в танковый корпус из Серовского района. Вместе со своими земляками, такими же юнцами, как и я – Юрой Киселевым, Васей Скоробогатовым, Витей Ходыревым. Было это в марте 1943 года. Сначала шло формирование группы добровольцев, потом мы отправились на учебу. Учились в обстановке, приближенной к боевой, по двенадцать – шестнадцать часов в сутки, как говорят, «до седьмого пота». В июне мы уже получили удостоверения механиков-водителей.

Провожали нас из Свердловска торжественно. На вокзальной площади, где сейчас установлен памятник уральцам-добровольцам, построились части бригады. Выступали представители обкома партии, трудовых коллективов города, общественных организаций. Давали короткий наказ: стоять насмерть, до последней капли крови защищать Родину. Мы приняли присягу на верность Отчизне. Эшелоны с танками, орудиями, минометами, походными кухнями и солдатскими теплушками стояли уже на путях, и вскоре им была дана «зеленая улица».

Первое боевое «крещение» я принял на подступах к Орлу, в районе деревни Бессоновки. Выгрузились из эшелона ночью. Только где-то далеко на западе вспыхивали временами ракеты. Оттуда доносился приглушенный расстоянием гул боя. И мы почувствовали себя на войне.

Вскоре колонна была уже на марше. В этот же день пришлось встретиться с фашистами. Форсировали какую-то речку, пошли по лощине, заросшей кустарником, и, поднявшись на небольшую возвышенность, неожиданно напоролись на боевые порядки противника. Получили приказ «Не останавливаться!» Смяли несколько пушек и пулеметов, прошлись по окопам.

Первый бой для нашего экипажа закончился благополучно. Но первый есть первый – руки долго дрожали от напряжения. Да и от страха тоже. Наступление продолжалось. Пришлось преодолевать крутые овраги, топкие, заболоченные низины. Сильным артиллерийским огнем форсировали следующее водное препятствие – реку Нугрь. Мосты фашисты взорвали, река была довольно глубокой. Наконец, саперы нашли подходящее место. Переправились с десантниками на броне и попали под огонь противотанковых батарей…

Не могу судить о масштабах боя – в смотровую щель танка я видел только небольшой участок. Но по тому, как на этом участке «вспенивались» разрывы снарядов, по частым командам: «Приготовиться! Тормозни!», после которых один за другим следовали выстрелы нашей пушки, бой был жаркий.

Здесь, на окраине деревни, впервые встретились с фашистскими танками. Один удалось подбить. Но чтобы самим не попасть под снаряды, приходилось «рыскать» из стороны в сторону, искать укрытия, а потом стремительно выскакивать на ударную позицию. Но так продолжалось недолго. Один раз, когда мы совсем уже было укрылись за кирпичной стеной какого-то сарая , раздался взрыв, танк сильно тряхнуло, а потом он сам собой стал разворачиваться на месте. «Гусеница…», - мелькнуло в голове. Мы вылезли из танка, чтобы исправить повреждение. Бой гремел со всех сторон. Только я начал снимать поврежденный трак, как рядом снова ухнуло. Одним осколком зацепило руку, другой угодил в голову…

К вечеру, когда бой немного поутих, меня отправили в тыл. Лечился в госпитале города Иваново. Когда встал на ноги, попал в батальон выздоравливающих. Вскоре приехали «покупатели». К большой моей радости, они оказались из Уральского добровольческого, и я вернулся в свою бригаду.

Это было под Брянском. Запомнились торжества по случаю вручения корпусу гвардейского знамени. Части выстроились на просторной лесной поляне, окруженной лесом, или на плацу, - как мы говорили. Приезжали представили уральских областей. Они привезли множество подарков. Играл духовой оркестр. Отличившимся командование вручило награды. Я получил тогда орден Красной Звезды.

Навсегда осталась в памяти весна сорок четвертого. С тяжелыми боями продвигались по направлению к Каменецк-Подольску. Бой у станции Волочинск был особенно упорным. Правда, мы сходу проскочили мост через реку, оттеснили немцев от станции и от сахарного завода. Но вскоре они опомнились. Вызвали подкрепление. А наши тылы, артиллерия, еще не успели подойти. Да и те части, которые шли следом за нами, не успели переправиться, - немцы вели по переправам сильный заградительный огонь.

На следующий день появились «тигры». Схватка на равных первое время с ними не получалась. Пушки не могли пробить мощную броню. Только тогда, когда стали прицельно бить по гусеницам, получился результат. Сражение в окрестностях сахарного завода и станции Волочинск продолжалось несколько дней. У нас не оставалось ни боеприпасов, ни продовольствия, но, наконец, подтянулись тылы, пришла артиллерия, противник, оставив на поле боя огромное количество техники, отступил...

Помню подступы к очередной переправе. Много техники. Стрельба. Снаряды и мины рвутся. Мы танкисты, еще до реки не дошли. Замаскировались. Ждали команды. Я находился рядом с машиной, когда раздавались автоматные очереди. Острая боль пронзила тело…

Когда очнулся, было непривычно тихо. Только далеко-далеко погромыхивал бой. Наши шли в наступление. А я и другие раненые лежали в бинтах. Потом нас повезли. Сначала на подводах, потом в санитарном самолете. В госпитале вытащили из меня три пули. Потом еще одну… Начались скитания по госпиталям: Житомир, Новоград-Волынский, Киев.

Комиссовали меня. Но долго я еще не расставался с медиками. Раны давали себя знать, не раз приходилось медикам вмешиваться и устранять последствия войны, оставленные на моем теле…